Единорог и три короны - Страница 74

— Ах! — со вздохом произнесла темноволосая красавица. — Как я вам завидую! Мне бы тоже хотелось вести жизнь, полную приключений и опасностей…

— Приключений хватает, вы правы. Но у офицера имеется множество обязанностей и далеко не всегда приятных, так что порой и я завидую жизни придворной дамы.

Тут Камилла заметила шевалье д’Амбремона, который смотрел на нее с лукавой усмешкой. Безусловно, он слышал ее последние слова.

Она отвернулась; внезапно ей стало стыдно, ибо она вспомнила о событиях предшествующей ночи. Продолжая беседовать с герцогиней и ее приятельницами, она украдкой поглядывала на Филиппа. Но тот уже не обращал на девушку внимания, ухаживая за молодой особой довольно красивой наружности. Камилла без труда признала в ней женщину, которую он обнимал в тот вечер. Казалось, офицер забыл обо всем на свете, и сердце принцессы мучительно сжалось. Но досада ее сменилась злорадным удовлетворением, когда она увидела, что шевалье через несколько минут принялся расточать любезности другой даме. Камилла мысленно обозвала его петухом, который горделиво разгуливает на птичьем дворе, — стоило этому красавцу мигнуть, как глупые курицы с кудахтаньем устремлялись к нему!

Его красота, победоносная элегантность и расчетливая небрежность в обращении делали его подлинным покорителем женских сердец.

Герцогиня, поймав взгляд Камиллы, брошенный на Филиппа, сказала доверительно:

— Неотразим, правда? Половина придворных дам вздыхает по этому красавцу!

Девушка вспыхнула, словно бы ее поймали на месте преступления.

— Должна признаться, что это меня немного удивляет, — ответила она. — Среди офицеров шевалье д’Амбремон ведет себя совершенно иначе! Не думала, что его так прельщает нежное воркованье.

— Вам повезло, поскольку вы видите его в истинном свете. При дворе он надевает маску, чтобы скрыть свои подлинные чувства. Это даст ему возможность не вступать ни с кем в слишком серьезную связь.

Камилла молча смотрела на герцогиню. Под обличьем беззаботного добродушия таился глубокий ум — мадам д’Амбрициано умела читать в сердцах людей! Сколько же пришлось ей испытать, чтобы познать человеческую натуру? Ведь при дворе каждый был занят лишь собой! Камилле очень хотелось расспросить ее о пережитом, но она не посмела — этикет запрещал подобную нескромность по отношению к знатной даме.

Герцогиня, словно бы угадав ее мысли, улыбнулась:

— Сама жизнь часто делает нас проницательными…

Король остановился в небольшой рощице. Было так жарко, что он снял камзол, оставшись в одном жилете, и большинство придворных последовали его примеру.

Тут же начались игры. Все стали вести себя гораздо непринужденнее, как если бы вместе с верхней одеждой были отброшены и строгости церемониала. Самые отчаянные затеяли игру в жмурки, хотя на палящем солнце было тяжело даже стоять, а не то что бегать.

Камилла не рискнула присоединиться к играющим. Она смотрела, как кавалеры со смехом вьются вокруг одной из дам с завязанными глазами, окликая ее и притрагиваясь к ней, а затем отскакивая в сторону, чтобы увернуться от ее рук.

Одобрительно взирая на эту ребяческую забаву, девушка в одиночестве прохаживалась между роскошных цветущих клумб, с наслаждением вдыхая душистые ароматы.

Когда она вошла в пустынную аллею, за спиной у нее возник Филипп:

— Камилла, мне нужно с вами поговорить.

Она обернулась, слегка взволнованная тем, что он уже во второй раз назвал ее по имени. Молодой офицер также снял камзол и был совершенно неотразим в бежевом шелковом жилете, который подчеркивал стройность и мощь его фигуры. Казалось, шевалье чего-то опасается, поскольку он тревожно озирался и не спешил приступить к делу.

— Пойдемте! — сказал он, беря ее за руку и увлекая за кусты.

Камилла не знала, идти ли ей за ним или же, напротив, возмутиться этой властной фамильярностью. Но прикосновение горячей руки Филиппа словно бы лишило девушку способности сопротивляться. Впрочем, в поведении дворянина не было ничего угрожающего.

Убедившись, что они надежно укрыты от всех взглядов, он со значением посмотрел на свою спутницу. В нем не осталось теперь ничего от легкомысленного и самодовольного фата, каким он выглядел несколько минут назад. Девушку очень заинтриговало его странное поведение.

— Что случилось? — спросила она, стараясь не показывать, что любуется обольстительным офицером.

— Я виделся с этим венгром, вашим оруженосцем.

— С Тибором?

— Да. Я побывал в той мансарде, где он прячется, чтобы узнать, как идут дела.

Внезапно вернувшись на землю, Камилла забыла о красоте Филиппа и пристально уставилась на него, словно пытаясь прочесть свою судьбу. — Я решил, что мне лучше упредить вас, — произнес он сурово, борясь с волнением, которое вызывали в нем эти светло-голубые глаза. — Не сомневаюсь, что вы раньше или позже отправились бы туда… Я знаю ваше упрямство.

— Возможно, вы правы. Но что сказал вам Тибор?

— Судя по всему, он действует успешно, и расследование продвигается. Он полагает, что через несколько дней представится еще одна возможность выйти на след главаря.

— Когда же?

— Потерпите секунду! Я рассказал вам об этом только по одной причине — чтобы вы не вздумали рисковать понапрасну, расхаживая по этому опасному кварталу! В самой операции вы участвовать не будете!

Дворянин произнес эти слова с угрозой, но Камилла не дала себя запугать:

— Весьма сожалею, но не вам решать, что я должна и что не должна делать.