Единорог и три короны - Страница 100

100

Сейчас ему предстояло заставить ее забыть о его более чем неучтивом поведении, а сделать это нелегко: Камилла все время настороже. Впрочем, она имела полное право не доверять мужчине, уже не раз причинявшему ей боль.

Филипп решил применить выжидательную тактику — приручить мятежницу! Он не спешил — вернее, спешил, но не слишком! — и был уверен в своей победе. Еще ни одна женщина не смогла устоять перед ним! Однако ему нельзя ослаблять бдительности: ведь надо держать на расстоянии тучу воздыхателей, постоянно вьющихся вокруг этой удивительной девушки. Разве эта взбалмошная красавица не вздумала вчера кокетничать с юнцом крестьянином, убиравшим сено? Ее неопытность вполне могла швырнуть ее к нему в объятия, и лакомый кусочек достался бы этому молодому повесе. При воспоминании о том, как он из окна наблюдал за Камиллой, млеющей от ласк малознакомого мужчины, кровь его вновь забурлила от ярости. Он должен постоянно следить за ней! Но при этом и не слишком пугать. Нельзя пробудить в ней подозрения, иначе она ускользнет от него навсегда. Нужно приручать ее медленно, как пугливую лесную лань, постепенно внушая ей мысль о том, что она сама тоже жаждет обладания Филиппом. Ибо Филипп не мог не признать, что их влечение друг к другу взаимное: шевалье не раз замечал, какое волнение охватывает Камиллу в его присутствии.

Ему оставалось только запастись терпением и на время обуздать снедающее его пламя страсти; из-за этой страсти он уже давно не получал никакого удовлетворения от своих побед. Ему приходилось учиться обуздывать свои порывы, забыть о желании стремительно овладеть Камиллой, а главное — побороть вспышки гнева, накатывавшие на него каждый раз, когда эта бесшабашная девчонка лезла на рожон, бессмысленно подвергая себя опасности.

Надо оберегать эту обожаемую маленькую безумицу, но так, чтобы она об этом даже не подозревала, постепенно пробуждать в ней то чувство, которое впоследствии превратит ее в пылкую и покорную любовницу. Поставленная задача не из легких, но игра стоила свеч, и ради такого выигрыша можно кое в чем и ограничить себя…

Итак, Филипп твердо решил завоевать Камиллу, обладания которой столь властно требовала его плоть. Но, поглощенный личными делами, он не забывал о своей миссии, порученной ему самим королем.

Обложившись бумагами, врученными ему монархом, он затворился в комнате и принялся внимательно их изучать, чтобы запомнить все до мельчайших деталей и как можно успешнее провести возложенные на него переговоры.

Он был погружен в чтение документов, когда во двор дома въехали Камилла и Клер. Они сидели вдвоем на одном коне, ведя второго скакуна на поводу: лошадь явно хромала. Филипп вышел узнать, что произошло.

— Что случилось? — спросил он у растерянно смотревшей на него Камиллы.

— Жеребец… которого мы выбрали себе для этой поездки… он упал.

— Но, надеюсь, с вами ничего не случилось? — тотчас же обеспокоенно спросил шевалье, внимательно окинув ее взглядом с головы до ног, дабы убедиться, что она не ранена.

— Нет, нет, со мной все в порядке. Но вот конь…

— А что конь?

— Это моя вина, — мужественно вмешалась Клер. — Я была невнимательна и заехала в овраг.

— Клер не виновата, — зная вспыльчивый нрав молодого дворянина, быстро вступилась Камилла за подругу. — Я одна во всем виновата, это я упросила Клер сопровождать меня верхом, хотя прекрасно знала, что она не привыкла ездить на лошади.

— А зачем вам надо было брать с собой неопытного наездника, когда было бы проще попросить кого-нибудь из тех, кто умеет справляться с лошадьми?

Вокруг них уже образовалась толпа, со всех концов двора сбежались работники; всем было любопытно знать, что произошло. Филипп находился между двух огней: с одной стороны, ему страшно хотелось отругать Камиллу за самовольство, но с другой — надо было пощадить ее чувствительность и не отчитывать ее перед собравшейся челядью. Наконец, отведя девушку в сторону и укрыв ее от нескромных взоров, он, изо всех сил стараясь подавить гнев, сурово спросил:

— Так что же все-таки случилось? Я жду ваших объяснений.

— Я попросила Клер показать мне дорогу.

— Разве для этого надо было брать ее с собой?

— Конечно, иначе я могла бы сбиться с пути и…

— И что же, Камилла?

Опустив голову, Камилла молчала: она не хотела признаваться д’Амбремону, что боялась заблудиться и не найти обратную дорогу! Дворянин ждал; казалось, он даже не был рассержен… пока!

— Я боялась заблудиться! — наконец призналась Камилла. — Я очень плохо ориентируюсь в незнакомом месте.

— Тогда почему вы отказались от того, чтобы я поехал вместе с вами?

— Я думала, что сумею сама справиться с заданием, а Клер мне поможет.

— Вы снова поступили в высшей степени легкомысленно!

— Возможно, зато я встретилась с посланцами Франции. Они прибыли в Фор-Барро и ждут вас сегодня в три часа пополудни. Я договорилась о встрече в условленном месте возле границы.

Камилла надеялась, что эта новость избавит ее от упреков старшего офицера.

— Благодарю за сообщение, — ответил тот. — Как только мы покончим с нашим делом, вы посвятите меня в детали предстоящего свидания. А теперь надо пристрелить коня, чтобы он напрасно не мучился…

— О нет! Уверена, его можно спасти!

— Посмотрим, но боюсь, вы ошибаетесь. А раз это из-за вас он покалечился, то вам и придется его пристрелить. Идемте, осмотрим его рану.

Они вернулись во двор. Склонившись к животному, Ангерран внимательно изучал поврежденную ногу.

100